Если публичный дом стал нерентабелен, надо не кровати двигать, а девочек менять.
я чувствую, что у меня насинается депрессия.
я ничего не хочу, не могу ни на чем сконцентрироваться, я думаю о смерти, у меня странные сны и я просыпаюсь раньше обычного. скорее всего, это из-за таблеток, которые я принимаю. я ругаюсь с богданом, он меня почему-то порой очень стал раздражать. думаю, я его тоже. я разрываюсь между чувством к нему и этой мимолетной ненавистью.
с каждым днем я все больше понимаю, что люблю его.
это странно, наверно, раньше он говорл мне, что скучает, что любит. а сейчас не говорит. может быть я цепляюсь, но что-то изменилось. я не знаю.
когда я была в москве, я чувствовала, что он меня любит. так не мог же он меня разлюбить за две недели? не мог ведь?!
и я знаю, что не могу с ним об этом поговорить, потому что я знаю, как он отреагирует. знаю.
мне почему-то дико больно. где-то очень глубоко внутри. мне кажется, я сама себя душу
я ничего не хочу, не могу ни на чем сконцентрироваться, я думаю о смерти, у меня странные сны и я просыпаюсь раньше обычного. скорее всего, это из-за таблеток, которые я принимаю. я ругаюсь с богданом, он меня почему-то порой очень стал раздражать. думаю, я его тоже. я разрываюсь между чувством к нему и этой мимолетной ненавистью.
с каждым днем я все больше понимаю, что люблю его.
это странно, наверно, раньше он говорл мне, что скучает, что любит. а сейчас не говорит. может быть я цепляюсь, но что-то изменилось. я не знаю.
когда я была в москве, я чувствовала, что он меня любит. так не мог же он меня разлюбить за две недели? не мог ведь?!
и я знаю, что не могу с ним об этом поговорить, потому что я знаю, как он отреагирует. знаю.
мне почему-то дико больно. где-то очень глубоко внутри. мне кажется, я сама себя душу